Полтора года назад жители в разных городах России стояли в очередях, чтобы подписаться за выдвижение политика Бориса Надеждина в президенты. Он сдал необходимые подписи, но в ЦИК назвали 15% из отобранных на проверку «недействительными» и отказали в регистрации. Надеждин остался в России, и с тех пор он столкнулся с давлением и пережил банкротство, а его соратников начали преследовать. О том, как изменилась его жизнь и об участии в выборах Госдумы в 2026 году, политик рассказал «Сибэкспрессу».

«СЭ»: Недавно было опубликовано решение Конституционного суда по вашей жалобе на отказ в регистрации на выборах президента РФ. Вы уже сказали, что фактически суд не стал анализировать ваши доводы, а просто процитировал законы, которые вы оспаривали. Как в целом проходил  суд? Ожидали чего-то подобного?

— В целом никакого суда не было, потому что они ограничились определением. Это большая беда, которая касается не только меня. Конституционный суд практически уклоняется от слушаний. В основном они просто отфутболивают заявителей. Я такую метафору сказал, что у нас у Фемиды завязаны не только глаза, но и уши, потому что судья не слышит аргументов.

У меня был самый простой аргумент, который основан на правовой позиции Конституционного суда, высказанной по другим делам. Конечно, можно ограничивать права и свободы человека и гражданина, например, по выдвижению в президенты, но делать это нужно так, чтобы не исчезала сама возможность баллотироваться. Вы можете, установить какие-то требования, что надо собрать сколько-то подписей и так далее, но эти требования не должны применяться с единственной целью — не допустить кандидата до выборов.

А у нас беда не только с моим выдвижением в президенты. У нас сейчас везде, по всей стране люди собирали подписи для участия в выборах, и всех отфутболили.

И есть две главных проблемы в сборе подписей.

Первая. Какие-то непонятные люди, которых никто никогда не видел, называются экспертами МВД — и они говорят, что вот эта подпись не соответствует реальной подписи человека. Сколько было случаев. Я приходил в Верховный суд, приводил людей, которые под присягой, показывая паспорт, говорили, что мы подписывались за Надеждина. А эксперт сказал, что не подписывались. И судьи всегда стоят на стороне экспертов, это происходит по всей стране.

Ладно я, принёс 100 тыс. подписей в Центризбирком, это очень много и долго разбираться. А люди на местных выборах собирают иногда по 20 подписей. Естественно, они собираются среди своих родственников, знакомых, соседей. И даже в этом случае эти так называемые эксперты пишут: «нет», «такого нет», «неправильно», «не той рукой поставлена подпись». До смешного доходит. Были случаи, когда не признавали подпись самого кандидата — кандидат же может сам за себя подписаться.

«СЭ»: Мол, не он поставил?

— Конечно. Собственно, пафос моей жалобы в Конституционном суде, был в том, что эта практика нарушает конституционные принципы. Невозможно доказать, что ты прав.

Сканеры Центризбиркома интерпретировали подпись с адресом «Ростов-на-Дону» как «Ростов-на-Дому». И тысячи людей из Ростовской области были выкинуты из подписных листов, потому что сканер прочёл «Ростов-на-Дому», а из МВД пришла справка, что такого города не существует. Короче, я изложил все эти аргументы, что система выглядит так, что её реальная цель — не допустить кого-то до выборов.

Если отстраниться от деталей, Конституционный суд написал следующее: Борис Борисович, тебя не зарегистрировали, и правильно сделали, а законодатель всё сделал правильно, потому что цель закона в том, чтобы проверить, есть ли у человека реальная поддержка, а у тебя, Борис Борисович, значит, не было реальной поддержки.

Самое прикольное, что вся страна видела очереди поставить подпись за Надеждина. Почему-то никто не видел очередей поставить подпись за Путина. За Путина собрали 300 тыс. подписей. Точнее даже сказали, что собрали миллионы, но принесли в ЦИК 300 тыс. За меня мы реально собрали 240 тыс. подписей — и это было видно.

Были же смешные фотографии: в торговом центре стойка «подпись за Путина», и ни одного человека, а к стойке «подпись за Надеждина» стояла очередь. Наверное, за него как-то оформили эти подписи, но точно не в режиме публичного сбора. Скорее всего, собирали по администрациям и предприятиям.

«СЭ»: Вы следите за Конституционным судом. Он когда в последний раз выносил какое-то решение о том, что законодатель был неправ, принял неправильный закон?

— Он постоянно корректирует какие-то законы. Это правда. Но, в основном, не по искам каких-то людей вроде меня, а когда обращаются, скажем, парламент, региональные парламенты, правительство РФ. Такие случаи есть.

Но как только дело касается политики, какого-нибудь оппозиционера, которого сняли с выборов — всё, судебная система просто идёт в отбивку. Случаев, когда какая-то оппозиция по серьёзным вопросам чего-то добилась в Конституционном суде, не было. Причём это касается и КПРФ, которая много судится в Конституционном суде, и кого угодно.

Был один случай недавно, когда Конституционный суд сказал, что «Яблоко» неправильно сняли с выборов в Псковской области, и надо им компенсацию за это выдать. И сейчас «Яблоко» в каждом районе Псковской области, где их сняли с выборов, получает примерно по 150 тыс. рублей — уже обычные суды принимают решения на основе Конституционного. Представляете, если бы я выиграл, сколько бы мне денег полагалось.

«СЭ»: Но выборы, конечно, не стали отменять.

— Нет, нет, нет. Такой практики нет.

«СЭ»: Как вообще изменилась ваша жизнь после того, как вас не зарегистрировали в 2024 году?

— Изменилась, конечно же. Из меня начальство вышибло все ресурсы, которые у меня были. Какие в принципе ресурсы были как у политика — медийные, финансовые, организационные, политические. Из меня технично выбили все.

Меня больше нет в российском телевизоре, где я был больше 20 лет. С конца 90-х, когда я стал чиновником и потом [избрался] в Госдуму, я был в телевизоре, постоянно выступал на ток-шоу. Меня там нет с 2023 года, когда я сказал, что [России] нужно другого президента.

У меня отняли все деньги, вышибли финансовые ресурсы. Нашли на развалинах какого-то банка какой-то кредит 2011 года. Агентство страхования вкладов вдруг вспомнило и сразу после выборов президента насчитало из кредита в 9 млн рублей долг в 112 млн. Выкатили мне, забрали дом в Подмосковье, забрали все деньги, которые сумели найти. Всё, что у меня лежало в банках. Масштабы моих потерь — десятки миллионов рублей. Я уж не говорю про всякий выезд за границу.

А дальше вышибли политический ресурс. То есть закрыли партию «Гражданская инициатива».

И последняя удивительная история Дмитрия Кисиева, который был руководителем моих политических проектов — его лишили гражданства России. Сейчас там суды идут, потому что это вообще дикая история, сама по себе.

«СЭ»: А по этому поводу можно обращаться в Конституционный суд?

— Можно дойти, просто его сейчас пытаются вытащить в МВД, чтобы отнять российский паспорт, но он не идёт. В суд обратился. Конституция прямо запрещает лишать гражданства. Но тут есть хитрость — Кисиев попал в Россию вместе со всем Крымом. Он получил гражданство в порядке признания.

Он родился и вырос в Крыму. И ФСБ написало, что гражданин Кисиев представляет угрозу национальной безопасности России. Причём мы уже пару месяцев пытаемся узнать, что он натворил? Переписываемся с ФСБ, с МВД, с судами, и не можем добиться никакой фактуры.

Руководство избирательной кампанией Надеждина, это что — угроза национальной безопасности?

«СЭ»: А если его лишают гражданства России, то его куда должны депортировать?

— Куда? В Крым.

«СЭ»: Ну, Крым это же территория России.

— Смотрите, он никакого отношения не имеет к никакой другой Украине. Он родился и вырос в Крыму, и его можно депортировать из России только вместе с Крымом. Просто бред какой-то. Это можно и меня депортировать из России — я родился в Ташкенте.

«СЭ»: А, это, кстати, вы зря идею подаёте.

— Я родился в Ташкенте. И теперь меня можно депортировать в Узбекистан? Я уж не знаю. Просто мы все, люди моего поколения, получили гражданство России в порядке признания. Все, кто жил в 1991 году на территории РСФСР, стали гражданами России.

И точно так же в порядке признания получили гражданство в 2014 году все крымчане. Крым приехал в Россию, и все, кто там был, стали гражданами России. Так написано в Конституционном законе. А до сих пор лишали гражданства только, условно, мигрантов. Допустим, узбек имел гражданство Узбекистана, приехал в Новосибирск, попросился в гражданство России и что-то натворил. Вот таких людей есть куда выслать.

«СЭ»: А что бы вы посоветовали делать гражданам в такой ситуации, как у Кисиева?

— А что мы можем делать? У нас ситуация одна. Против нас либо применяются законы, либо нарушаются законы против нас. Мы идём в суд — это первое. Я вот просто уже живу в судах: от районного до Конституционного по всей стране. И, честно говоря, суды так себе защищают права граждан.

А второе, что мы можем делать — протестовать. Я вот постоянно какие-то митинги, пикеты устраиваю. Третье — участвовать в выборах. Вот сейчас в Новосибирске идут выборы заксобрания и горсовета. Ну, люди добрые. Не голосуйте за тех, кто такие законы принимает.

«СЭ»: Так они же все их принимают.

— Не все. Почему? В Новосибирске есть кандидаты, которые вполне себе оппозиционные.

«СЭ»: Следите ли вы, раз зашла речь про выборы, за кампаниями в регионах в этом году? Где, по вашему мнению, наиболее конкурентные?

— Во-первых, выбирают губернаторов в 20 регионах. Там нет серьезной конкуренции просто потому, что сильных кандидатов не допускают до выборов. Я же тоже постоянно пытался баллотироваться в губернаторы Московской области. Но чтобы стать кандидатом, нужно преодолеть муниципальный фильтр. А все депутаты, в основном, лояльны администрации, большая их часть — из «Единой России», и они подписываются только за тех, кого начальство укажет. Поэтому всегда есть главный кандидат от «Единой России» и специально подобранные спойлеры.

Единственный регион, в котором какая-то похожая история на конкуренцию на выборах губернатора — это Иркутская область. Но там специфическая ситуация, там сильные коммунисты. В Новосибирске такой ситуации с тех пор как [лидер обкома КПРФ Анатолий] Локоть ушёл [с поста мэра], в общем, нет.

Если мы говорим про выборы в заксобрание Новосибирской области — это одна из самых конкурентных региональных кампаний. Довольно много голосов могут получить не кандидаты от «Единой России». При всём том, что здесь лично губернатор [Андрей Травников] возглавляет список, [сенатор Александр] Карелин и [спикер заксобрания Андрей] Шимкив.

Новосибирские результаты выборов часто были несимпатичны для начальства. Здесь исторически сильные коммунисты, достаточно хорошо ЛДПР растёт. Очень мощные «Новые люди», кстати, будут. То есть, в Новосибирске может быть такая ситуация, что много мандатов получит вовсе не «Единая Россия».

«СЭ»: Большинство-то они получат?

— Ну я же не говорю, что они потеряют власть. Я говорю, что в парламенте Новосибирской области и городах появятся, я надеюсь, люди, не только голосующие по команде.

«СЭ»: Можно ли вообще говорить о каких-либо выборах при нынешней ситуации, при продолжении боевых действий в Украине и множестве репрессивных законов, в том числе поражающих часть людей в праве избираться?

— Да, это большая проблема. Начнём с того, что огромному количеству людей просто запретили участвовать в выборах. Взять «иностранных агентов». Вот у меня в телефоне 3503 контакта — жизнь длинная, много общаюсь — и я специально стал отмечать, кого сделали иноагентом. Вот смотрите, я их отмечаю буковками ИА. Вот Игорь Артемьев*, у меня в штабе работал, замом Кисиева был, [политтехнолог и публицист] Стас Белковский*, [журналист] Алексей Венедиктов*, [политик] Борис Вишневский*, яблочник. Вот [экс-депутат думы Ржева Екатерина] Дунцова*, вот [экс-депутат горсовета Новосибирска] Светлана Каверзина*. В конце Шлосберг*, Шпилькин*, Шульман*, Шеин*… Это просто почти все буквы алфавита, понимаете?

У меня огромное количество знакомых стали «иноагентами». То есть просто уже деваться некуда. Чего в этом хорошего, я не знаю совершенно. Меня тоже могут в момент сделать иноагентом. И тут уже я потеряю возможность участвовать в выборах.

Даже если вы не иноагент, как я на выборах президента, вам чёрта с два дадут зарегистрироваться, если вы идёте против начальства. В этом смысле политическая конкуренция сжалась до спора между лояльными власти кандидатами. В этом абсолютно нет ничего хорошего. Потому что это означает, что утрачена обратная связь между обществом и властью.

«СЭ»: Помимо Кисиева, продолжаются гонения на бывших руководителей ваших штабов?

— Я уже начал про это говорить. Вот мы открыли мой телефон, и там иноагентами являются руководители моих штабов. По Новосибирску включая Светлану Каверзину* и [основателя телеграм-канала «Ненаучный городок», экс-кандидат в горсовет] Андрея Сивенка*. [Действующий кандидат в депутаты горсовета] Роман Малозёмов — теперь кандидат, «аффилированный с иноагентами», хотя непонятно с какими. Мы пытаемся выяснить, с кем он аффилирован. Сказали, «вы аффилированы с иноагентами». Назовите с кем. И в чём афилирован? Случайно, чай вместе пили или пиво, или что?

(Уже после интервью в суде выяснилось, что Романа посчитали аффилированным с иноагентами Светланой Каверзиной* и Антоном Красавиным*, поскольку есть фотография из предвыборного штаба Бориса Надеждина, где на одном фото эти иноагенты и молодые сотрудники штаба, включая Романа).

Традиционно перед каждыми выборами проходят обыски и задержания активистов в регионах, просто чтобы они под ногами не путались. Тех, кто занимался наблюдением на выборах, например. Причём в ряде регионов решения судов о проведении обысков в санкции суда выглядят так: спецслужба печатает решение суда, и оставлено место для вписывания туда фамилии судьи. Остаётся вписать фамилию судьи руками, поставить его подпись, печать и провести обыск или задержание.

К сожалению, есть уже и уголовные истории. Как правило, это связано с «фейками», с какими-то постами в интернете.

Одной девочке на Дальнем Востоке, которая работала в штабе, взломали телеграм, там был чат на семь человек — она просто нарисовала картинку, где была радуга. Радуга! И написала, как это красиво — радуга. Больше там ничего не было, кроме радуги. Их всех задержали и выписали то ли пять, то ли семь суток за пропаганду ЛГБТ** [ч. 3 и 4 ст. 6.21 КоАП] всем, кто был в этом чате.

«СЭ»: А остальные-то причём?

— Я не знаю. Просто надо было к чему-то придраться. Надо было их закрыть на время.

Если оценивать масштабы репрессий против сотрудников моих штабов (штабы были в 74 регионах, практически везде, кроме Кавказа и новых территорий), сложить все истории, где были задержания, иноагентство, то получается, где-то 15–20 регионов. Нельзя сказать, что это какая-то федеральная кампания, но местные власти в какой-то своей логике с нашими активистами борются.

Почему вот в Новосибирске иноагентами признали несколько человек, а в других регионах иноагентства нет, но есть задержания? Я не знаю, как это работает. Ещё кое-где ребят выгоняли из вузов. Я за них вступался.

«СЭ»: Где еще осталась политика в России?

— Политика из России не исчезла. Политика, то есть деятельность, связанная с использованием, захватом и удержанием власти, есть везде. Вопрос, в каких формах она происходит, и в каких формах происходит общественная дискуссия.

Нормальной ситуацией является общественная дискуссия, происходящая на выборах. Приходят кандидаты, излагают свои программы. Кому-то нравится власть, кому-то не нравится власть, кому-то нравится коммунизм, кому-то — либерализм. И избиратель выбирает, что лучше, исходя из каких-то соображений своих. Если вы эту борьбу уничтожаете, она переходит в другую фазу — кто быстрее добежит с папочкой до президента и сообщит ему про политических конкурентов какую-то гадость. После этого запускаются механизмы силовых разборок.

То есть политическая борьба не прекращается, просто она уходит из цивилизованной формы в Средневековье. В Средневековье она тоже шла — головы рубили, на костре сжигали, травили друг друга. Читайте Шекспира. Это всё — политическая борьба.

«СЭ»: Какое, на ваш взгляд, главное событие внутренней политики в России за последний год?

— У нас четвёртый год идёт то, что называется специальная военная операция. Это и есть главное длящееся событие, определяющее ход вещей в России. Следствий из этого события довольно много, хороших мало. Жертвы, разрушения, прилёты дронов. Не знаю, в Новосибирск долетали или нет.

«СЭ»: Нет

— Ну слава богу. Но уже вот в Самару, в Казань, в моё родное Подмосковье прилетают. Переориентирование страны на военные рельсы, это — военный бюджет, который 17 триллионов, это — нехватка денег на инфраструктуру. Хорошо, что прошлая зима в Новосибирске была тёплая, а вот позапрошлую, наверное, здесь хорошо помнят (в январе 2024 года из-за масштабной коммунальной аварии в левобережной части Новосибирска без тепла и горячей воды остались до 2,5 тыс. домов, а один из прорывов сетей привёл к тому, что из-за кипятка на улице пострадали 14 человек).

«СЭ»: Да.

— Не дай бог зима будет холодной, поскольку наше начальство вообще забило на инфраструктуру.

Происходит общая деградация государства. <…> [Боевые действия] — это такая история, которая сильно упрощает жизнь. Всё остальное как бы отметается, под это затачивается вся деятельность государственной машины. Это приводит к тому, что нюансы стираются, власть принимает решения в другой логике. Не в логике эффективности управления и стратегического развития.

Логика крайне проста — централизация власти, а кто не согласен с начальством, тот враг. А у нас с врагами что делают? Врагов уничтожают. И это плохая история. Современное общество может так существовать, но развиваться не может.

«СЭ»: Зачем федеральным властям муниципальная реформа с ликвидацией сельсоветов и многих городских советов?

— Я же говорю, всё должно быть просто. Должен быть один начальник — президент. Он назначает губернаторов — кого пришлёт, с тем и живите. А те должны вертикаль довести до подъезда, в идеале. До подъезда! Поэтому все эти сельсоветы, какие-то депутаты местные [действующим властям] ни фига и не нужны. Вообще можно отказаться от депутатов совсем — в Средневековье обходились же без депутатов. Всё хорошо было, правил король или царь, были бояре, воеводы, а никаких депутатов не было.

Я уж не говорю о том, что у местного самоуправления просто забрали все деньги. Приоритеты государства просты как слеза ребёнка — огромные военные бюджеты, ВПК, огромные деньги выплачиваются контрактникам, несопоставимые с теми, которые получают врач, учитель и так далее.

Соответственно, в этой ситуации у вас развиваются военные составляющие общества и полностью деградируют все остальные, включая коммуналку, здравоохранение, образование. А тем, кто пытается говорить о том, куда это мы идём, и зачем вообще всё это, затыкают рот. Это плохая история, выход будет очень тяжёлым.

«СЭ»: Борис Борисович, чем вы можете заниматься в таких условиях?

— Я уже сказал, что у меня вышибли все ресурсы. Но я по жизни человек очень живучий и оптимистичный. Меня много раз давили, пытались что-то сделать со мной. Я — как птица-феникс. Никто ж не ожидал, что я в 2024 году так выстрелю с этими выборами президента.

У меня ещё много идей.

Когда меня спрашивают, Борис Борисович, как ваши дела, я говорю: Прекрасно — я жив, я в России, я на свободе и даже пока не иностранный агент. Я отдаю себе отчёт, что все эти четыре обстоятельства в руках Господа и администрации президента.

Пока у меня есть эти возможности, я буду заниматься тем, чем я занимался всю жизнь. А именно — пытаться как-то двигать страну в направлении того, чтобы здесь начальство и власть больше думали о качестве и продолжительности жизни людей, чем о каких-то там мифических…

«СЭ»: Так вот же как раз был разговор Путина и Си Цзинпина про 150 лет…

— …Я и говорю про людей. Вы мне напомнили советский анекдот, когда мужик съездил в Москву из провинции и говорит: «Там плакат большой висит „Всё на благо человека“ Так вот, я этого человека видел!»

Мои планы — пытаться максимально вытащить страну из той колеи авторитаризма, милитаризации и изоляции, в которую её успешно затащили. Это не первый раз в истории России такое происходит, но Россия всегда вылезала.

«СЭ»: Маятник всегда был.

— Маятниковая хорошая история. Понятно, что много критики в адрес 1990-х, когда были олигархи, бандиты и так далее. Но российский народ должен себе разбить лоб обо все неприятные ситуации, прежде чем будет нормально. Кто-то себе разбил лоб об 90-е, когда власти особо не было. А сейчас народ разбивает лоб об ситуацию, когда власти слишком много у одного человека, соответственно, когда он принимает ошибочные решения, все от этого страдают.

И об это тоже нужно долбануться, чтобы в следующей ситуации не повторить ни ошибки 90-х, ни путинские ошибки, и уже дальше нормально развиваться.

«СЭ»: То есть, вы оптимист и считаете, что…

— У меня исторический оптимизм.

«СЭ»: …Что мы наступим на каждую граблю, но только по одному разу?

— А по-другому же не получается. Грубо говоря, когда демократия, рыночная экономика просто падают вам вот ни с того ни с сего, некоторые люди используют это во вред стране. Сейчас уже все, по-моему, видят, что обратная сторона медали — когда олигархов нет, страной рулят силовики, это тоже плохо.

«СЭ»: Не знаю. Я смотрю вокруг, многим нравится.

— Слушайте, а откуда тогда взялись очереди за меня подпись поставить, если всем нравится?

«СЭ»: Конституционный суд же вам всё объяснил.

— Да, действительно, объяснил, что это маргиналы. Поэтому мои планы — продолжать заниматься политикой, я человек абсолютно открытый. Я не экстремист, я совершенно не хочу никаких революций, я хочу просто нормально заниматься нормальными выборами, выступать со своими идеями.

Пока мне дают возможность выступать, я буду говорить то, что думаю, то, что я вам говорю. Заметьте, на мой взгляд, я сегодня не произнёс ни одного слова против Конституции, российских законов, я действую в рамках законов.

Поэтому я собираюсь выдвигаться в Госдуму в 2026 году. Я думаю, что если эти четыре обстоятельства сохранятся ещё год — что я буду живой, в России, на свободе и не иностранный агент — я думаю, что устрою праздник, сопоставимый с президентскими выборами.

«СЭ»: А вы уверены, что об этом стоит объявлять?

— Да, а я же… Знаете, у меня есть такая особенность, возможно, свидетельствующая о том, что я глупый и недальновидный — я всё всегда открыто говорю. Я что думаю, то и говорю. Более того, я заранее объявляю, что собираюсь делать. Меня никто не может упрекнуть, что я там что-то тайно интригую. Я не про это. На президентских выборах я открыто говорил, что собираюсь делать. Я что, должен был темнить как-то?

Мне кажется, чем больше политиков вроде меня будут открыто говорить и излагать свои мысли, тем будет лучше стране. Потому что ситуация, когда люди боятся открыть рот и что-то сказать — плохая. Это означает, что начальство получает неправильную информацию, совершает большие ошибки.

*Внесены в реестр «иностранных агентов»

**Верховный суд объявил «экстремистским» и запрещённым в РФ «международное общественное движение ЛГБТ»

(Фото t.me/BorisNadezhdin)