Найти томский театр живых кукол «2+ку» не так просто. Деревянный сказочный сундук, который построил когда-то Владимир Захаров, прячется под крутой горой на улице Южной — машины туда не доезжают, приходится идти пешком.

Владимир Захаров — инженер-робототехник по образованию, много лет занимался автоматизацией и роботами в одном из томских НИИ. Он начинал с декораций в театре кукол «Скоморох», где и сам выходил на сцену. В 90-е Захаров придумал «куклу на запястье» — принципиально новую систему театральной куклы, которая создаёт ощущение автономности (кукла крепится как бы на внешнюю сторону ладони, а пальцы рук встают на место ног куклы). Он создал все условия, чтобы его изобретение работало: написал пьесы и открыл театр, где органичность куклы подчёркивается самим пространством.

Внутри сундука светло от больших окон, коряги затейливой формы, а зрителей после спектаклей угощают чаем с конфетами. В окно видно, как строится новая мастерская. Старая сгорела 1 февраля 2019 года. Тогда Владимир Захаров бросился тушить огонь и погиб.

Дело жизни Владимира продолжают ученики. Они сохраняют уникальное наследие мастера, философию и принципы, которых он придерживался.

«Сибэкспресс» поговорил с администратором театра Ариной Михайловой о миссии «2+ку», контакте со зрителем, запланированном на сентябрь фестивале и особенностях выживания частного театра.

«CЭ»: В чём заключался творческий метод Владимира Захарова?

— У Владимира были разные этапы взаимодействия с куклой на запястье. К определённому моменту он вывел формулу — как сделать, чтобы спектакль работал, а кукла была максимально раскрыта, задевала струны души людей, чтобы они впечатлились и верили. Кукла на запястье находится в пограничном состоянии между куклой и человеком, потому что слишком живая для куклы. Она говорит, смотрит, моргает, но при этом ты понимаешь, что это не человек. 

Кукла может сказать то, что не скажешь ты. У нас в основном авторские пьесы — это способ поговорить о себе. Владимир хотел, чтобы его услышали: когда ты говоришь о своих внутренних переживаниях, мыслях и ценностях, тебя могут не услышать, а кукла — проводник абсолютной истины. Ты смотришь на неё и забываешь, что это всего лишь правая рука человека, ты с ней разговариваешь, слушаешь, что она говорит. Момент, когда человек готов верить в чудеса, достигается благодаря тому, что кукла живая. Это наследие оставил Владимир.

Он создал целый мир, как он говорил, «маленькое государство». По сути, это внутренний мир Владимира, в нём свои законы, свои правила, своя атмосфера. Всё, что есть в театре, придумано и построено его руками: и куклы, и пространство, где всё сделано для них. Поэтому не всегда получается перенести наши спектакли на другие площадки. Мы, конечно, ездим на гастроли, но они всегда сопровождаются ограничениями, хотя мы стараемся создать там подходящие условия, камерность и атмосферу. Но именно «2+ку» — идеальное место для существования куклы на запястье, хотя эта кукла существует не только в нашем театре, есть ученики Захарова, которые живут в других городах и странах.

«CЭ»: Подобные театры есть в других городах?

— Если мы говорим о театре как о здании, в котором есть исключительно кукла на запястье, то таких мест нет — только «2+ку». Есть ученики Владимира, которые живут в разных городах и работают с куклой на запястье, но многие из них работают и с другими системами. В сентябре мы всеми правдами и неправдами планируем провести фестиваль и привезти этих людей из разных городов. 

В последний раз фестиваль проводили в 2019 году, почти все участники были учениками Захарова, либо покупали кукол в тот недолгий период, когда Владимир делал их на заказ. Масштаб был международный: приезжали из России, Литвы, Португалии, Италии, Новой Зеландии, Украины, Германии. Сейчас, к сожалению, это будет только российский фестиваль, но тем не менее география широкая: это Москва, Калуга, Воронеж, Барнаул, Волгоград. 

Участниками будут не только те, кто работал и учился у Захарова: технология уже стала доступной, есть мастера, которые делают этих кукол на продажу. Мы стараемся объединить и познакомить этих людей, ведь некоторые никогда не были в «2+ку», и мы хотим их привести сюда, создать большое комьюнити, в котором они смогут обмениваться знанием и опытом, узнают, откуда пошла кукла на запястье, и какой она может быть. 

Мы не претендуем на то, чтобы все делали так, как принято у нас в театре. Но мы хотим обменяться опытом, чтобы люди посмотрели, как делал Захаров и как это делаем мы, те, кто продолжает. И мы тоже хотим посмотреть, как это делают они, как кукла на запястье может существовать вне стен «2+ку». Мы не говорим «мы вам всем запрещаем работать, это наше», а наоборот, хотим посмотреть: как можно ещё? Потому что технология живёт, и сейчас есть мастера, которые изготавливают и отправляют этих кукол в другие страны, поэтому кукла на запястье живёт далеко за пределами Томска. 

«CЭ»: Как сейчас поддерживаете кукол в рабочем состоянии? 

— Есть куклы-аниматроники — это те, которые сидят в зале. Это просто роботы, тоже изобретение Владимира Захарова. Он многие годы ими занимался, это был коммерческий проект, который помог ему заработать на театр. Владимир делал этих кукол на заказ, они украшали какие-то магазины, рестораны в Томске, в Новосибирске, и в других городах. Они сидели, разговаривали, привлекали народ. У нас до сих пор в некоторых заведениях сидят эти куклы. В том числе — в нашем театре. 

Когда Владимир сосредоточился на театре, он перестал этим заниматься, и сфокусировался исключительно на кукле на запястье. Технология сохранилась, так как он, во-первых, её передавал, во-вторых, куклы разборные. Конечно, он не оставил каких-то заповедей, как нужно правильно делать. Он передавал ученикам свои мысли, наставления, и технология сохранилась в учениках, в этом театре.

«CЭ»: Все люди, которые сейчас выступают в «2+ку», учились у Захарова?

— Кто-то уже ученики учеников. Сейчас мы не делаем кукол на заказ, мы только предлагаем обучение, на которое есть большой спрос. Вы можете приехать и сами сделать свою куклу. Мы поможем информацией, материалами, инструментами, но делать вам придется самим. Это была поздняя мысль Захарова: не делать кукол на заказ, потому что кукла сложна в изготовлении и эксплуатации. Если человек не делал эту куклу и не знает, как с ней управляться, то если она сломалась, он её не починит без минимальных навыков. 

Бывает такое, что кукла ломается перед спектаклем или во время спектакля. Допустим, у тебя оторвалась леска, ты понимаешь, что через пять минут спектакль, и ты можешь, если умеешь, разобрать куклу и подвязать леску. Либо ты понимаешь, что сейчас ты не успеешь починить куклу. Значит, будешь импровизировать, играть так. Либо это фатальная поломка, и нужно срочно принимать какое-то решение. Когда ты не знаешь, что с этим делать, у тебя любая поломка фатальная.

К тому же, у Владимира была своя философия работы, личная драматургия, которой он придерживался: то, как он строил спектакли, как работал с куклой, как импровизировал. Захаров пытался передать ученикам и своё отношение, в том числе к куклам, к зрителям, к театру, к пространству, к миру. Он хотел, чтобы люди приезжали именно научиться. Ему нужны были подмастерья, люди, которые учатся. У него был такой подход, мы тоже его придерживаемся. Если кто-то хочет к нам приехать — приезжайте, но вам придется учиться самим. Мы будем помогать, наставлять, показывать, рассказывать, но этот путь придётся пройти самостоятельно. Немножко порезать руки, погнуть проволоку, паять. Когда объективно нужна помощь, мы помогаем: например, некоторые вещи очень сложно сделать, если нет физической силы. 

«CЭ»: Вы много говорите про философию, в «2+ку» действительно много авторского. Ваш кукольный театр — больше для взрослых? 

— При создании спектаклей мы ориентируемся даже не на абстрактных взрослых, а на себя. Потому что ты хочешь рассказать о себе — в сказочной, метафорической форме, которая делает твою жизнь универсальной и доступной для всех. Мы ведь все сталкиваемся примерно с одними и теми же проблемами, мы все хотим любви, свободы, теплоты, путешествий, но хотим по-разному. И есть метафоры, в которые мы можем эти истории упаковать, обличить, написать — и поделиться с миром. Поэтому в первую очередь мы ориентируемся на себя и на взрослую аудиторию. 

Но при этом из-за высокой степени образности эти истории доступны и детям. Как любая хорошая сказка: она же либо поучительная, либо терапевтическая. Сюжет может казаться простым, и ребенок воспринимает его на уровне ощущений, но взрослый видит в нём двойные смыслы, личные ассоциации. Он погружается в себя, в простое, детское состояние, немножечко забывает обо всём.

Сама атмосфера театра создана, чтобы было ощущение изолированности от мира, от того, что происходит вокруг, и ты себя почувствовал чистым душой ребёнком. У нас нет границы между сценой и зрительским залом, как раз для того, чтобы зрители почувствовали себя участниками происходящего. Они спрашивают: «А можно ли говорить, смеяться, громко выражать эмоции?». У нас всех есть воспитание, рамки, какие-то приличия, а тут — полное взаимодействие: и кукла может подойти, и ты погружаешься в это состояние простоты.

Поэтому мы стараемся делать универсальные истории, которые будут доступны детям и взрослым. Часто спрашивают: «У вас спектакль три плюс, а нам шесть лет, будет интересно?» Вам и в тридцать будет интересно. «Про Ёжика» у нас, например, шесть плюс, но взрослые там видят свою глубину и выходят в слезах. 

«CЭ»: Легко сохранять такую степень открытости? У вас даже вход за свободную плату.

— Это скорее благодарность, потому что никто на входе не берёт с тебя деньги, ты ходишь, смотришь, можешь оставить плату до спектакля, можешь после, никто не проверяет. Владимир эту систему придумал и воплотил.

Сложность даже не в том, что плата свободная, а в том, что иногда мы не можем вместить всех желающих. Ты сталкиваешься с негодованием людей, они не понимают, почему места нельзя забронировать. И это всегда сложно: с одной стороны, ты хочешь сохранить существующую систему, с другой, ты хочешь дать людям комфорт.

Мы стали ставить больше спектаклей, потому что стало больше людей. Стали ставить спектакли в будние дни, хотя раньше работали только по выходным. У Владимира было по три спектакля в выходной день, у нас по четыре-пять. Возможно, будут пограничные форматы, когда какие-то спектакли мы будем делать по записи, а какие-то открытые.

Но мы всё равно хотим, чтобы к нам приходили люди, мы хотим делиться творчеством, чтобы как можно больше людей увидели спектакли. Конечно, мы хотим комфорта для зрителей, поэтому ставим больше спектаклей. Мы призываем зрителей, особенно томичей, приходить в будние дни, а не в выходные, когда много приезжих.

Пока мы балансируем на этой системе, оставляем театр доступным каждому. По крайней мере, так хотел Владимир. Чтобы мог прийти любой человек, вне зависимости от достатка или социального статуса. Тут все равны.

«CЭ»: Актёры, получается, работают где-то ещё, если спектакли только по выходным?

— Кто-то занимается исключительно театром, кто-то занимается ещё чем-то, по-разному. Зависит от того, как человек распределяет свою жизнь. Кто-то играет много спектаклей, кто-то мало. Почему этим сложно заниматься: у нас нет нормированного графика, нет плана выпуска спектаклей, как в обычных театрах.

Бывает, что кто-то в театре говорит: через полгода выпускаем спектакль. И ты каждый день приходишь, вы делаете декорации, репетируете. Мы существуем скорее как творческий альянс, а не как организация. У нас нет иерархии, есть актёры, есть люди, которые помогают, и каждый — творческая единица, каждый двигается в своём темпе. Кто-то выпускает спектакли, кто-то много лет не выпускает. Кто-то приходит каждый день в театр — обычно тут кто-нибудь режет что-то, мастерит, кто-то на сцене.

«CЭ»: Получается горизонтальное управление. 

— Да, оно так и образовалось. Захаров абсолютно всё делал один: спектакли, кукол, всё техническое оснащение, свет, звук, сам программировал микроконтроллеры. Он на спектакле не пользовался услугами свето- звукорежиссёров. Чай разливал сам, здание — это всё-таки частный дом — он обслуживал сам. Течёт крыша — он лезет на крышу.

Тут сложно разделить обязанности, потому что ты просто принимаешь: это теперь наше — и надо как-то это поддерживать. Ты видишь, что пролили чай, ты идёшь и берёшь швабру вне зависимости от того, кто ты — технический директор, администратор или актриса. Ты просто пойдёшь, возьмёшь эту швабру и вытрешь. Если кому-то нужны декорации, то ты сидишь и думаешь над ними, вне зависимости от должности. Если ты можешь чем-то помочь, ты помогаешь. 

Нас мало, и мы всё делаем своими силами, поэтому какие-то обязанности пересекаются. Иногда приходится помогать в неожиданных ситуациях, иногда происходит форс-мажор и приходится сесть на звук, даже мне приходилось. Приходилось выходить на сцену несколько раз в эпизодической роли, потому что человек не смог, и пришлось как-то выкручиваться. 

Мы сами всё делаем, как команда. Бывает, конечно, сложно. Когда размытые обязанности, значит, бывает не с кого спросить. В этом есть свои человеческие сложности, но мы справляемся и балансируем в этой системе. Пока явного лидера, может быть, не выделилось, и когда-то это поменяется.

«CЭ»: Кто ваш идеальный зритель?

— Тот зритель, который до нас доходит, уже идеален. Не все готовы прийти: непонятно, куда, непонятно, будут места или нет. Когда мы полностью меняли фундамент, работали на другой площадке, где были вынуждены продавать билеты. Отношение зрителя очень сильно меняется, когда он оставил благодарность свободно и когда пришёл за деньги. Чувствуешь, что он имеет право сразу требовать, и очень многого, за свои деньги. Он хочет, чтобы ему их отработали. Люди, конечно, разные, но такое часто бывает. 

По сути, мы себя защищаем от таких людей, хотя это могут даже быть те же люди, просто у них отношение меняется. Ещё подкупает доверие, потому что ты приходишь и говоришь: «Как это — платить сколько хочешь?» — «Ну да, сколько хочешь» — «А если мне нужна сдача?» — «Возьмите в мешочке сдачу». 

Нам всем не хватает в жизни немножко доверия. Чтобы ты пришёл в магазин, и за тобой охранник не ходил, как будто ты собираешься что-то украсть. Чтобы к тебе относились так: «Вы пришли, вы гости здесь, хотите — оставьте благодарность. Не можете оставить — не оставляйте». Единственное требование — вести себя уважительно, относиться вежливо и к нам, и к другим зрителям. 

«CЭ»: В какой-то степени можно сказать, что 2+ку — театр, основанный на доверии?

— Так и есть, потому что тебя не спросят, сколько ты положил денег. Бывает сложно, если хотят прийти на спектакль большой группой: классом, школой, туристической экскурсией. Позвоните! Мы покажем спектакль в отдельное время для вас.

Может, кому-то окажется некомфортно [из-за такой системы], пока мы это допускаем. Когда мы поймём, что мы больше не справляемся с тем потоком, который к нам идёт, будем принимать решение. На майских праздниках у нас были аншлаги, и вместо заявленных четырёх мы играли по шесть спектаклей, потому что зрителей больше, чем мы можем вместить, и мы предлагаем подождать, чтобы мы сыграли ещё один такой же спектакль для них. Это тоже морально сложно: ты объясняешь людям, что придётся потерпеть немножко неудобств. Большинство соглашается.

Идеальной системы не бывает. Мы работаем маленькой командой, которую можем себе позволить исходя из тех пожертвований, которые нам оставляют. Если мы наймём людей, которые будут встречать, продавать билеты, которые будут отдельно на чае, мы следующий день закроемся. 

В нашей системе сложно заниматься частным театром. Не каждый пойдёт в театр, большинство людей вообще никогда туда не ходят. Нужно осознавать, что заниматься театром — не для всех, потому что не все люди чувствуют в нём потребность. 

Наша система делает театр чуть более доступным людям, потому что они не ощущают его сверхпотреблением. Они знают, что могут прийти и оставить ровно столько, сколько могут, для всех зрителей это разные суммы. Мы настолько по-разному живём даже в рамках одного города, для кого-то театр недоступен. В нашей системе есть глобальная миссия — делать театр доступным.

«CЭ»: Чем театр живет сейчас?

— У нас есть несколько направлений развития. Во-первых, сохранение технологии и наработок самого Владимира. Мы восстановили спектакли «Про Ёжика», «Соло для медвежонка» и «Автостоп», хотя он временно не играется — актриса в декрете. Сейчас восстанавливается самый первый спектакль Владимира, «Жан из стручка», с самыми первыми куклами, с простой технологией. Восстановлена декорация, уже идут репетиции (пока готовилось интервью, «Жана из стручка» уже выпустили — прим. «СЭ»).

Второе направление — сама технология. Мы строим мастерскую, чтобы можно было делать кукол и декорации, и принимать других учеников.

Чтобы сохранить технологию и передавать её, мы делаем всё, в том числе будущий Международный фестиваль куклы на запястье: так как мы любим «2+ку» и считаем его ценным, хотелось бы эту ценность разделить с людьми, создать связи для взаимных гастролей, рассказывать друг о друге. С момента последнего фестиваля прошло шесть лет, и появилось много людей, у которых появилась кукла на запястье, но которые никак не знакомы ни с театром, ни с Захаровым.

Фестиваль запланирован на 19-30 сентября в Томске. В городе пройдут спектакли, мастер-классы и лекции, сказано на сайте сбора средств на проект.

Хочется созидать, а не паразитировать на том, что осталось. Когда Владимира не стало, было непонятно, что с этим всем делать. Была возможность восстановить все его спектакли, разобрать всех кукол и работать с этим. Но мы хотим, чтобы театр развивался, жил, немного менялся — так, чтобы сохранять основное, важное.

Мы делаем новые спектакли, бывает, в частном порядке приезжают ученики — по одному-два, кого мы можем принять и кто сильно замотивирован. Два года назад приехали ребята из Приднестровья, успешно сделали куклу и работают сейчас с ней, возможно, сделают спектакль. Они обучились от и до, сейчас делают вторую куклу, остались в Томске, хотя приехали просто поучиться.

Фестиваль мы проводим исключительно благодаря зрителям. У нас нет господдержки или мецената, который бы спонсировал театр, как это бывает — кому-то везёт, хотя я не знаю, насколько это везение, мы ценим свою свободу и независимость. У нас есть поддержка зрителей: так было с ремонтом, тогда нам нужна была очень большая сумма, несколько миллионов рублей, чтобы сделать фундамент. У нас этих денег не было. Тогда мы объявили два сбора на краудфандинговой платформе «Планета», собрали значительную часть нужной суммы и успешно его провели. И это было мощным знаком, что для людей это важно.

Сейчас мы запустили ещё один сбор — на фестиваль, тоже на платформе «Планета». Нам нужно привезти актёров, купить им билеты и обеспечить проживание. Едут в основном частные ребята, не от театров, поэтому дополнительного финансирования у нас нет, мы надеемся на зрительскую поддержку. 

Мне кажется, что фестиваль важен для Томска. У нас всегда на спектаклях значительная часть, процентов тридцать точно — иногородние. Без Новосибирска мы ни один спектакль не играем: всегда хотя бы один человек, но обычно целыми семьями приезжают. Есть из Кемерова, Барнаула, Красноярска, Юрги, Новокузнецка, но иногда бывают и Челябинск, и Пермь. Недавно были из Италии, из Канады — как вы здесь оказываетесь?! К людям приезжают гости, они ведут их сюда, чтобы показать что-то такое, что можно увидеть только в Томске, что наверняка впечатлит.

В этом году полностью заменили свет, отправили на реставрацию многих кукол-аниматроников, которым по тридцать лет, и детали которых требуют полной замены. Мы очень много занимаемся соцсетями, каждый день выходят посты. Может быть, мы не самые грамотные маркетологи и SMM-щики, но мы делаем контент искренне, снимаем милые видео с куклами, чтобы зрителям было интересно, чтобы это были не просто афиши. Делаем статьи и про Владимира, и про тех, кто сейчас работает в театре, и про кукол, про технологию, про историю театра. Стараемся делать так, чтобы людям было интересно, чтобы они не забывали про театр в своей бытовой повседневной жизни. Чтобы немножечко вспоминали про волшебство.

Текст Екатерины Соловьёвой

Фотографии vk.com/dvaky